Измена Нея нанесла последний удар по королевской власти. Правда, не все сразу поняли это, считая поступок Нея – фальсификацией. Когда маршал Макдональд, ведающий всеми военными операциями против Наполеона, узнал от герцога Беррийского о переходе Нея на сторону Наполеона, он воскликнул: «Это невозможно! Маршал Ней – человек чести. Войска, наверняка, его покинули или, может быть, увлекли за собой…». – «Нет, он сам привел их к Буонапарте…» (Macdonald J.E.A. Op. cit.).

Что касается маршала Нея, то он с решимостью продвигался на соединение с Наполеоном.

17 марта Ней прибывает в Дижон, надеясь встретить там Наполеона. По пути он получил письмо, в котором ему предписывалось двигаться к этому городу и туда же доставить артиллерию. «Вы должны иметь сто пушек, - писал Наполеон. – Если вы испытываете нехватку в них, я нашел пятьсот в Гренобле» (Ibidem.).

Вечером 18 марта Ней прибыл в Осер (Оксер) и тотчас же отправился в префектуру, которой управлял его зять господин Гамо. Там же находился и Наполеон.

Появившись в штаб-квартире Наполеона, Ней получил радушный прием офицеров.

На следующий день он предстал перед императором впервые после известных событий апреля 1814 года. Наполеон бегло взглянул на составленный документ маршала, в котором последний предъявлял условия императору: (Welschinger H. Op. cit. P. 55.)

«Я присоединяюсь к вам не из уважения и привязанности к вашей персоне. Вы были тираном моей родины. Вы принесли траур во все семьи и отчаяние во многие. Вы нарушили покой целого мира. Поскольку судьба возвращает вас обратно, поклянитесь мне, что отныне вы посвятите себя тому, чтобы исправить то зло, которое причинили Франции, что вы сделаете людей счастливыми… Я требую от вас набирать армии не более как для защиты наших границ и более не будете выступать с ними для ненужных завоеваний… При этих условиях я не буду препятствовать вашим планам. Я отдаю себя только для того, чтобы спасти мою страну от раскола, который ей угрожает»(Слова, сказанные Неем на допросе 14 сентября 1815 года генералу графу Грюдлеру.).

- Этот славный малый Ней, похоже, становится сумасшедшим, - тихо заметил Наполеон стоявшему подле него офицеру. – Вы слишком хороший солдат, господин маршал, чтобы заниматься составлением государственных заявлений, - уже громко произнес Наполеон. – Мы должны для начала достигнуть Парижа.

Говорили, что Наполеон подписался под всеми требованиями маршала и даже обещал сделать большее для благополучия Франции.

Однако слишком свежи были у Наполеона воспоминания о том апрельском дне 1814 года, когда Ней почти открыто потребовал у него отречения от престола. К тому же, разве можно верить человеку, способному нарушить присягу, даже если это присяга Людовику XVIII?..

За семь дней до того, как Наполеон достиг Парижа, представители союзных держав в Вене объявили Бонапарта вне закона и решили собрать около миллиона солдат для окончательного уничтожения «чудовища». 25 марта был подписан официальный договор о союзе между Англией, Австрией, Пруссией и Россией и возникла Седьмая коалиция, подкрепленная обещанием Англии ассигновать 5 миллионов фунтов стерлингов. Пруссия и Англия сразу выставили соединенную армию в 200 тысяч человек, а другие правительства начали готовиться к войне. Все переговоры с Наполеоном были прерваны. Хотел или не хотел того Наполеон, но он принужден был сражаться.

Немедленно по прибытии к войскам (15 июня) император назначает Нея командовать левофланговой группировкой, состоящей из корпусов Рейля и д’Эрлона. В поддержку этим силам Наполеон дал Нею гвардейскую кавалерию Лефевра-Денуэтта.

Именно одному маршалу Наполеона было суждено сыграть поистине драматическую роль в этой самой знаменитой битве наполеоновской эпопеи. Из четырех маршалов, принимавших участие в сражении, решившем участь всей кампании, Сульт, занимавший пост начальника штаба, как таковой проявил себя бездеятельным и очень некомпетентным, в частности, потому, что в этой роли ему еще никогда не приходилось выступать, да и он не был создан для штабной работы; Мортье был скован ишиасом и лежал в доме где-то на Парижской дороге, а Груши увел свои 30 тысяч солдат в никуда. Только Нея, героя отступления из России, и англичане и французы будут вспоминать за его граничащие по смелости с фанатизмом «сольные» атаки под Ватерлоо. Это был подобающий занавес для личной драмы полководца, почти непрерывно сражавшегося без малого двадцать три года.

Ней бросил вперед кавалерию, а не Наполеон, как многие указывают. Апологеты Нея заявляют, что у него не было под рукой пехоты. Это вопиющая неточность; ибо, кроме дивизий Алликса, Донзело, Марконье, представлявший еще десять или двенадцать тысяч боеспособных людей, вся дивизия Башлю и вторая бригада Фуа находились нетронутыми слева от Белль-Альянса.

Ней был уверен, что несколько свежих частей поддержали бы и увлекли за собой его полки, и последнее сопротивление англичан было бы сломлено. Герцог Эльхингенский послал своего адъютанта Эйме просить у императора хоть немного пехоты.

«Des troupes! Ou voulez-vous que j’en prenne? Voulez-vous que j’en fasse?»(«Войск! Откуда мне их взять? Хотите от меня, чтобы я их сделал?» (фр.)) – это был единственный ответ, который посланник Нея смог добиться от императора (Чандлер Д. Указ. Соч. С. 655.).

Целые батальоны были уничтожены и валялись на земле. Всюду видны были редкие линии солдат, раненых становилось все больше и больше, легко раненые под разными предлогами старались скрыться с поля боя…

В семь часов вечера Наполеон двинул против ослабленного центра англичан гвардию. Неутомимый Ней опять возглавил атаку, на этот раз он был на ногах. К этому моменту под ним было убито пять лошадей. Очевидец описывает, как он поднимался по склону, - его лицо почернело от пороховой гари, один эполет был сорван пулей, форма порвана, и весь он был выпачкан в грязи. Кто-то закричал: «Вон идет Le Rougeaud!» - и даже раненые вставали и следовали за гвардией. Величайший режиссер не смог был создать более впечатляющий сценарий последнего акта легенды о Наполеоне.

Но в это время колонны прусских войск Блюхера прорвали правый фланг французов и ринулись в тыл. Огонь и атаки пруссаков вызвал во французской армии ни с чем ни сравнимый развал.

Наполеон галопом проносится вдоль верениц беглецов, увещевая, настаивая, угрожая, умоляя… Но полки его не замечали и продолжали бежать от прусской кавалерии.

«Панике не поддался лишь один человек, - пишет Рональд Делдерфилд. - В течение всей своей жизни Мишель Ней, князь Москворецкий, герцог Эльхингенский, сын бочара из Сарлуи, никогда не поворачивался спиной к врагу на время большее, чем требовалось, чтобы собрать бегущих и зарядить ружье. Изменять своим привычкам в своей последней битве он не собирался. С саблей, перебитой английским штыком, нещадно ругаясь, он прорубил себе путь к еще не разбитому французскому каре и медленно, шаг за шагом отступал – как он делал это на выжженной солнцем равнине в Португалии или преследуемый казаками в России. «Смотрите, как может умирать маршал Франции!» - кричал он пробегающим мимо солдатам. Однажды, очевидно для самого себя, он выкрикнул: «Да пусть нас повесят, если мы это переживем!»

Когда каре распалось, он нашел следующую группу, а когда рассеялась и она, то он, уже в темноте, набрел на какого-то капрала. Вместе с ним он поднялся на холм. Здесь Ней, размахивая обломком сабли, призывал бегущих собраться вместе и снова идти в атаку. И даже в этой ужасной ситуации солдаты продолжали восхищаться своим рыжеволосым маршалом. «Да здравствует маршал Ней!» - кричали они, продолжая отступать. Это ни в коем случае не было иронией – они отдавали должное этому сверхчеловеку» (Делдерфилд Р. Ф. Маршалы Наполеона... С. 404-405.).

Англичане наступали, собрав всю оставшуюся у них артиллерию и засыпая уцелевшие французские каре градом картечи. Во фланг отступающим французам ударили прусские гусары. Не давая пощады, они рубили толпы безоружных людей, устремившихся по дороге и через затоптанные поля(Блюхер отдал приказ своим солдатам не брать пленных французов и уничтожать всех, кто попадется на пути.).

Только когда уже совсем стемнело, Ней выбрался с поля боя, опираясь на плечо капрала. Где-то за фермой Белль-Альянс ему нашли лошадь. Он вскочил в седло и медленно поехал в сторону Самбры – последний из старших офицеров, покидающий поле боя.

22 июня 1815 года Наполеон второй раз, и теперь уже навсегда, отрекается от престола. Образовывается Временное правительство во главе с главным виновником отречения императора Жозефом Фуше.

А что же делает Ней в эти смутные дни после отречения?

Ней понимал, чтобы выжить надо было спасаться и срочно уезжать за пределы Франции. Но куда бежать? В Швейцарию? В Америку?.. Сен-Сир вместе с Даву подписали ему паспорт и просили скрыться как можно быстрее.

Однако, несмотря на все приготовления, все старания его друзей, Ней в последний момент отказался куда-либо уезжать. Обосновывая свои действия, маршал говорил: «Я мог бы уехать в Соединенные Штаты, но я остался, чтобы спасти честь моих детей. Выезжая из Парижа, я объявил, что готов предстать перед королем…». Однако Аглая Ней, супруга маршала, чуя беду, пыталась уговорить Нея покинуть Францию и уехать в Америку, на что маршал резко ответил: «Вам не терпится, мадам, избавиться от меня!.. (Welschinger H. Op. cit. P. 81.) И он, конечно, был не прав.

Узнав, что убежище Нея готовятся оцепить жандармы, один из местных жителей, с восхищением относившийся к маршалу, оседлал лошадь и поскакал предупредить его, однако во время ночной скачки по пересеченной местности очень неудачно свалился с лошади и до утра пролежал на земле без сознания.

Маршал, который занимал комнаты верхнего этажа, заметил вооруженных людей. Однако, несмотря на это, он совершенно не собирается спасаться бегством и спокойно ждет своих нежданных визитеров. «Кого вы ищете?» – спрашивает он у офицера. – «Маршала Нея». – «Поднимитесь сюда, месье, я покажу его вам». И когда капитан вошел в комнату, произнес: «Именно я – маршал Ней!» (Ibid. P. 121.)

Пришедших арестовывать его жандармов Ней встретил спокойно. Жандармы имели инструкции доставить его в Париж в кандалах, но Ней дал слово не пытаться бежать, и этот вопрос отпал сам собой. Один из жандармов, дружественно настроенный по отношению к маршалу, намекнул, что закроет глаза, если тот все-таки предпримет такую попытку, но Ней отверг его предложение. «Если бы я был свободен, то за это я бы вас расстрелял! – спокойно заявил он. – Я же дал слово!» (Делдерфилд Р. Ф. Маршалы Наполеона... С. 412.)

Герцог Рагузский рассказывает в своих мемуарах, что он находился подле короля, когда прибыло известие об аресте маршала Нея. «Людовик XVIII простонал вместе со мной и произнес, обращаясь ко мне: «Было сделано все, чтобы благоприятствовать его бегству. Неблагоразумие и безрассудство в его поведении погубили его» (Marmont. Op. cit. T. 7.).

14 августа маршал Гувион Сен-Сир, военный министр, просил министра полиции, чтобы Ней был препровожден в Париж не в сопровождении полицейских, а как военный человек, как маршал и пэр Франции, под военным эскортом. Фуше не стал упираться и уступил желанию военного министра. Командующий 19-м военным округом договарился с префектом Локаром, чтобы 15 августа капитан королевской гвардии Жомар взял под свой контроль заключенного. К нему должен присоединиться лейтенант жандармерии Фремо с несколькими жандармами. Жомар получил тысячу франков на расходы, связанные с предстоящим вояжем, который должен пролегать через Клермон-Ферран, Риом и Невер. Все воинские подразделения этих городов были удвоены и получили самые строгие приказы как от военного министра, так и министра полиции.

Маршал сохранял полнейшее самообладание, он не оказывал никакого сопротивления, не произносил никаких жалоб и не отвечал на все те оскорбления и угрозы, которые раздавались в его адрес. По словам Жомара, Ней «не прекращал говорить, что ужасно видеть, что малая часть славы, которую он приобрел на поле чести потускнеет, если все-таки он будет признан виновным в преступлении, в котором общественное мнение его обвиняло…».

Недалеко от Риома Ней встретился в генералом Эксельмансом, который пытался уговорить маршала сбежать из-под стражи, в чем он, Эксельманс, его поддержит всеми силами. На настойчивые просьбы генерала Ней твердо заявил: «Нет, я не стану этого делать; я дал слово».

Недалеко от Парижа, на одной из почтовых станций, маршал встретился со своей женой. Их встреча была непродолжительной, после чего они обнялись и расстались. Аглая два или три раза еще имела возможность видеть супруга, находящегося в тюрьме «Консьержери», и последний раз они увиделись в день приведения смертного приговора.

Садясь в экипаж, Ней украдкой вытер слезы, выступившие на глазах. Однако это не скрылось от взора лейтенанта Фремо. «Вы удивлены, месье, видя меня плачущим? – произнес маршал. – Я плачу не по себе… по моей жене и моим четырем детям!» (Welschinger H. Op. cit. P. 135.)

19 августа префект полиции Деказ информировал герцога Отрантского, что маршал Ней препровожден в тюрьму префектуры и просит незамедлительно перевести арестованного в тюрьму «Консьержери» (Archives nationales. F⁷. 6683.).

Тюрьма «Консьержери» пользовалась во времена Террора 1793 года славой наихудшей из всех парижских тюрем. Здесь сидели Шарлотта Корде, девушка, заколовшая Марата, и Мария Антуанетта, томившаяся в крайне душной камере, а также множество других известных лиц. Но такого знаменитого узника, как Ней, стены тюрьмы не видели уже много лет.
Сначала маршал был заточен в темную комнату, расположенную в конце длинного коридора. Окна были скрыты большим абажуром. Небольшая кровать, стол, стул и две лохани для воды составляли всю обстановку. Только в сентябре маршал был переведен в помещение более приличное, где было окно и даже печка.

Это помещение располагалось выше камеры, где находился Лаваллет (Lavallette A. M. Mémoires et Souvenirs. P., 1831. T. II.), который также как и Ней был арестован согласно проскрипционным спискам, но который оказался счастливее «храбрейшего из храбрых», так как спасся, благодаря изобретательности и отчаянной смелости своей супруги (Лавалет, Антуан Мари Шаман Лавалетт (1769 — 1830) — французский политический деятель, граф. Был женат на Эмилии Луизе Богарне, племяннице Жозефины. Наполеон поставил его во главе почтового ведомства. После реставрации Бурбонов в 1814 году ему пришлось уступить свой пост графу Феррану. Когда Людовик XVIII (20 марта 1815) при приближении Наполеона покинул Париж, Ловалет через несколько часов явился к Феррану и от имени императора принял на себя управление почтой. За это, после возвращения Бурбонов, Лавалет был арестован и предан суду, который обвинил его в государственной измене. Жена Лавалета, выхлопотав себе и дочери разрешение навестить мужа вечером накануне казни (23 декабря), обменялась с ним платьем и осталась в тюрьме, а ему удалось выйти на свободу. В течение двух недель Лавалетт скрывался в Париже, после чего три англичанина переправили его через границу в Монс. Жена Лавалета долго оставалась в тюрьме, где сошла с ума. В 1822 Людовик XVIII помиловал беглеца и разрешил ему вернуться во Францию.).

Нею было повелено под строгим наблюдением совершать утренние прогулки во внутреннем дворике тюрьмы «Консьержери», расположенном далеко от взглядов других заключенных (На одной из гравюр, находящихся в Национальной библиотеке Франции, маршал изображен, прогуливающимся во дворе тюрьмы «Консьержери». Она озаглавлена: «Мишель Ней, маршал Франции, нарисованный из окна «Консьержери» в декабре 1815 года». Эта гравюра представляет нам маршала, совершающим прогулку во дворе «Консьержери» и курящего длинную сигару; на нем небольшая круглая шляпа, длинный сюртук и английские сапоги, которые упоминаются в списке, составленном 15 августа в Орийаке.).

В журнале заключенных тюрьмы о Нее остались следующие строки: возраст – 46 лет, рост – 173 см, волосы – светло-каштановые, брови – светлые, глаза – голубые, нос и рот – средние, подбородок – полный, лицо – удлиненное, цвет лица – светлый (Существует более тридцати портретов маршала Нея. Среди наиболее точных следует считать портрет, написанный Жераром в 1812 году.).

После месяца строгого режима, было решено смягчить условия содержания Нея. Чаще всего маршал проводил время за игрой на флейте – его самом любимом инструменте. Однако слишком усердные охранники побоялись, что игрой на музыкальном инструменте Ней может передавать какую-нибудь информацию за пределы камеры (!). Они обратились со своими глупыми подозрениями к начальству, и это совершенно невинное мероприятие было вскоре запрещено. Лавалет, находившийся в «Консьержери», но этажом ниже, слышал игру Нея и позднее в своих мемуарах вспоминал: «Он любил играть один и тот же вальс, надолго оставшийся в моей памяти, и который я напевал во время своих вечерних мечтаний. Я более нигде не слышал его (вальс – С.З.). Единственный раз я вдруг услышал его в Баварии, во время сельских танцев на берегу озера Штамберг. Мелодия этого вальса была приятной и меланхоличной, и на меня резко нахлынули воспоминания о «Консьержери». Я имел возможность спастись, слезы выступили у меня на глазах, и я с горечью произнес имя несчастного маршала…» (Lavallette A. M. Op. cit. T. II. P. 415.).

Французские мемуаристы, наблюдавшие за поведением Нея в течение нескольких последних недель, приходили к выводу, что маршал позволит вынести себе обвинительный приговор, не прибегая к своему праву защиты.

За три дня до казни, чтобы не допустить попытки освободить его со стороны друзей, Нея перевели в другое помещение. Комната, куда был переведен маршал, находилась на втором этаже в конце длинного темного коридора. Открыв двустворчатую дверь, попадаем в помещение длиной пять, шириной – шесть и высотой – четыре метра; дневной свет попадал через три окна стрельчатой формы, оборудованных решетками: одно окно выходило на парадный двор, другое – в президентский сад и третье – на аллею Обсерватории. Однако ни из одного окна невозможно было что-либо увидеть, и чтобы это сделать, необходимо было подняться по лестнице, приставленной к окну. Комната, коридор и все близлежащие переходы «были поручены под наблюдение часовых, отобранных из гвардейского корпуса …. Другим войскам не доверяли» (По словам Ламартина, эти гвардейцы находились там, чтобы великодушно поддерживать иллюзии Нея. (Шарль де Ремюза уверяет, что Фонтане и Лалли-Толлендаль голосовали за смертный приговор в первом туре только потому, что не знали, что у них есть выбор меры наказания, и что во втором туре они высказались за изгнание.).

Подсчет первого тура голосования дал следующие результаты: 142 пэра проголосовали за смертную казнь по законам военного времени, т.е. за расстрел, 1 пэр – за смертную казнь, согласно Уголовному кодексу, - гильотина, 13 пэров – за изгнание, пять пэров воздержались от голосования.
Пэр, проголосовавший за гильотину, был граф Линш (По словам Дюверье де Орана, во время второго тура голосования граф Линш отказался от прежнего вердикта.).
Сразу же после подсчета голосов первого тура, президент палаты объявил второй тур, после которого голоса распределились следующим образом:
Смертная казнь без обжалования приговора – 139 пэров
Изгнание – 17 пэров
Воздержались от голосования – 5 пэров.
Пэры, воздержавшиеся от голосования, просили направить королю ходатайство о помиловании (Поццо ди Борго, сообщивший об этом факте Нессельроде, в тот же вечер сказал, что процесс над Неем завершился «фатальным для него образом».).

Эффект, произведенный этим незаконным решением на публику, был настолько огромным, что канцлеру Дамбрэ пришлось 9 декабря поместить в «Монитере» объяснительную записку, в которой он оправдывал свои действия, говоря о своих неограниченных полномочиях, а также ссылаясь на то, что сама палата пэров решила отказать адвокатам маршала представить на обсуждение соглашение от 3 июля в силу того, что данные средства должны, мол, были быть «представлены в совокупности с другими средствами подобного рода, в соответствии с решением от 21 ноября сего года (1815 года – С.З.)». К сожалению, канцлер, говоря о согласии палаты удовлетворить просьбу обвинения, старается забыть о том, что в ходе принятия этого решение палата грубо нарушила:

1 – статью 12-ю Парижской конвенции (совершенно четкая амнистия);
2 – договор от 20 ноября 1815 года, подтверждающий договор от 30 мая 1814 года (никакой индивидуум не будет потревожен и нарушены его права за его поведение или политические убеждения).
3 – и процедуру голосования.

Казнь маршала Нея состоялась 7 декабря 1815 года в 9.20 утра.