Образ боярыни дался Сурикову не сразу: «...я на картине сперва толпу нарисовал, а ее после"... Суриков долго не находил нужную натуру, хотя исполнил несколько этюдов — отдельные головы и сидящие в санях фигуры. Одежда, поза, жест, положение фигуры в санях — все было определено в предварительных работах, не хватало только лица. "... И как ни напишу ее лицо — толпа бьет. Очень трудно ее лицо было найти. Ведь сколько времени я его искал. Все лицо мелко было. В толпе терялось». И этому веришь. Уж слишком ярки и выразительны оказались образы в толпе, и они оттесняли лицо Морозовой. 
| Боярыня Морозова.
Этюд. 1884-1887 годы. Холст, масло. |
Конечно, можно было пойти по другому пути — несколько притушить напряженную и цветовую активность толпы и тем самым прибавить силы образу боярыни. Но то был выход не для Сурикова. После долгих поисков он наконец увидел лицо одной уральской старообрядки, приехавшей в Москву: «Я с нее написал этюд в садике, в два часа. И как вставил ее в картину — она всех победила». Что значит — победила? Это значит, что сила и значительность образа Морозовой стала выше силы и значительности образов толпы. Могли среди провожающих встретиться люди с таким же накалом духовной стойкости? Безусловно, могли. А почему же художник не показал их в толпе? Надо полагать, по двум причинам. - Во-первых, исходя из психологической правды: у пассивного наблюдателя эта стойкость не может проявиться с такой силой, как у человека, которому пришло время решать вопрос жизни и смерти.
- Во-вторых, если бы художник изобразил в толпе людей, близких по накалу главному образу, то это была бы уже картина не о трагедии Морозовой, а о чем-то другом.
Из воспоминаний Василия Ивановича Сурикова: "...раз ворону на снегу увидал. Сидит ворона на снегу и крыло одно отставила, черным пятном на снегу сидит. Так вот этого пятна я много лет забыть не мог. Потом боярыню Морозову написал…
Три года для нее материал собирал. В типе боярыни Морозовой - тут тетка одна моя Авдотья Васильевна, что была за дядей Степан Феодоровичем, стрельцом-то с черной бородой. Она к старой вере стала склоняться. Мать моя, помню, все возмущалась: все у нее странники да богомолки. Она мне по типу Настасью Филипповну из Достоевского напоминала. В Третьяковке этот этюд (этюд "Голова боярыни Морозовой", переданный в дар Третьяковской галерее в 1910 г.), как я ее написал. 
| 
| Боярыня Морозова.
Этюд. 1886 год. Холст, масло. 48,2 х 35,7 см. Государственная Третьяковская шалерея, Москва, Россия. | Рука боярыни Морозовой.
Эскиз к историческому полотну "Боярыня Морозова". |
Только я на картине сперва толпу написал, а ее после. И как ни напишу ее лицо - толпа бьет. Очень трудно ее лицо было найти. Ведь сколько времени я его искал. Все лицо мелко было. В толпе терялось.
В селе Преображенском, на старообрядческом кладбище - ведь вот где ее нашел.
Была у меня одна знакомая старушка - Степанида Варфоломеевна, из старообрядок. Они в Медвежьем переулке жили - у них молитвенный дом там был. А потом их на Преображенское кладбище выселили. Там в Преображенском все меня знали. Даже старушки мне себя рисовать позволяли и девушки-начетчицы. Нравилось им, что я казак и не курю.
И вот приехала к ним начетчица с Урала - Анастасия Михайловна. Я с нее написал этюд в садике, в два часа. И как вставил ее в картину - она всех победила.
„Персты рук твоих тонкостны, а очи твои молниеносны. Кидаешься ты на врагов, как лев"... (Слова восходят к посланию Аввакума Ф. Т. Морозовой, княжне Е. П. Урусовой и М. Г. Даниловой в Боровск: "Персты же рук твоих тонкостны и действенны <...> очи же твои молниеносны <...>"; "везде им <никонианам> являшася яко лев лисицам"; см.: Памятники истории старообрядчества XVII века. Л., 1927, кн. 1, вып. 1, стб. 409, 417 (Русская историческая библиотека, т. 39). Первоначально письма Аввакума к Морозовой были опубликованы приложением к статье Н. С. Тихонравова "Боярыня Морозова: Эпизод из истории русского раскола" (Рус. вести, 1865, № 9).)
Это протопоп Аввакум сказал про Морозову, и больше про нее ничего нет."
Многие этюды Сурикова по выразительности и живописному мастерству ни в чем не уступают его большим картинам. Это в полной мере относится к одному из двух живописных этюдов головы боярыни Морозовой, хранящихся в Третьяковской галерее и исполненных к одноименному произведению. Одухотворенность лица с горящими темными глазами и полуоткрытым ртом, контраст черного и белого в цветовом решении работы и экспрессивный мазок создают трагический образ героини, исполненный религиозного фанатизма. При работе над портретом боярыни Морозовой художник использовал несколько моделей. Однако сам он отмечал, что завершающим стал этюд, для которого ему позировала приехавшая с Урала старообрядка Анастасия Михайловна. В том этюде, который был написан в садике за два часа, оно было наконец найдено и без заметных изменений вошло в картину. Как и раньше, Суриков делал не портрет человека, а писал его в образе героя, в данном случае боярыни Морозовой. Основная статья - В. Суриков. «Боярыня Морозова». Чугунов, кандидат искусствоведения. |
